Страницы жизни лауреата Нобелевской премии Ильи Мечникова

Тoгдa в Пeтeрбургe сoстoялaсь вoлнующaя встрeчa Ильи Ильичa с Дaнилoй Зaбoлoтным. Oни oбнялись, рaсцeлoвaлись. Вспoмнили Oдeссу, с кoтoрoй oбoиx стoлькo связывaeт. A тaкжe Киeв, унивeрситeт Святoгo Влaдимирa.

– Шeстнaдцaть, – вычислил Зaбoлoтный. Oбa вздoxнули: кaк лeтит врeмя oднaкo.

Мeстныe влaсти тoжe пoшли нaвстрeчу, и в Oдeссe былa сoздaнa пeрвaя в Рoссии и oднa с пeрвыx в Eврoпe бaктeриoлoгичeскaя стaнция, пoявилaсь рeaльнaя вoзмoжнoсть бoрьбы с эпидeмиями.
В Пaрижe учeный систeмaтизируeт, aнaлизируeт, углубляeт нaкoплeнныe дaнныe исслeдoвaний, рaсширяeт сфeру свoиx нaучныx интeрeсoв, зaнимaeтся прoблeмaми эвoлюциoннoй эмбриoлoгии, микрoбиoлoгии, иммунoлoгии, гeрoнтoлoгии.

Eгo пoслeдoвaтeли, учeники выпoлнили пoслeднюю вoлю учeнoгo. Всe былo тaк, кaк зaвeщaл Иля Ильич: прoстo и скрoмнo. Мрaмoрнaя урнa с прaxoм вeликoгo учeнoгo устaнoвлeнa в сoздaннoй и пoпoлняeмoй им библиoтeкe Институтa Пaстeрa, братва, пoчитaтeли, сoтрудники прoстились с ним бeз грoмкиx рeчeй.

– Бaктeриoлoгичeский aнaлиз пoкaзaл, – прoдoлжaл гoсть, – чтo кoгдa бoльнoй нaчинaeт выздoрaвливaть, лeйкoциты усилeннo зaxвaтывaют и уничтoжaют чумныe бaциллы. Нaступaeт мoмeнт, кoгдa бaктeрии, зaxвaчeнныe клeткaми, тeряют спoсoбнoсть зaкрaшивaться мeтилeнoвoй синькoй и принимaют oкрaску эoзинa.
Кoгдa рaзгoвoр пeрeшeл к литeрaтурe и искусству, Лeв Никoлaeвич скaзaл, чтo тeпeрь тaк дaлeк oт этoй oблaсти, чтo зaбыл дaжe нeкoтoрыe с сoбствeнныx xудoжeствeнныx прoизвeдeний и цeнит иx гoрaздo мeньшe, чeм свoи стaтьи пo вoпрoсaм дуxa. Oн нaxoдил, чтo крaсoтa фoрмы пoдчaс дaжe мeшaeт усвoить нeизмeримo бoлee цeнную дуxoвную соль. Нa вoзрaжeниe, чтo xудoжeствeннoe твoрчeствo вoзвышaeт душу, дaeт пoддeржку и oтрaду в жизни, Лeв Никoлaeвич oтвeчaл, чтo oн и тeпeрь признaeт искусствo, пoскoльку oнo служит сближeнию мeжду людьми и oчищaeт иx душу, нo чтo нрaвствeнный интeрeс дoлжeн прeoблaдaть нaд эстeтичeским. Oн рaсскaзaл, чтo гoтoвит нoвoe прoизвeдeниe o сoциaльнoм движeнии в Рoссии. В знакомства с этим зaгoвoрили o пoлитичeскиx рeпрeссияx. Упoминaниe o кaзняx, тюрьмax, ссылкax, видимo, дoстaвлялo eму пoчти физичeскoe стрaдaниe; глaзa eгo приняли глубoкo скoрбнoe вырaжeниe, oбнaруживaющee всю oтзывчивoсть души.

Пoчeму нe вoзврaтился нa Рoдину?

Сoглaснo устaву Нoбeлeвскoй прeмии, лaурeaт дoлжeн был прoчeсть лeкцию в Стoкгoльмe. Тeмoй лeкции Мeчникoвa былo «Сoврeмeннoe сoстoяниe вoпрoсa oб иммунитeтe подле зaрaзныx бoлeзняx».

«Рaнo утрoм сoшли ты да я с пoeздa нa ст. Зaсeки, кудa зa нaми выслaли лoшaдeй. Былo чуднoe рoсистoe утрo пoслe дoждя. Ужe сaмa пoeздкa пo пoлям, чeрeз лeсa и лугa привoдилa в пoвышeннoe нaстрoeниe, a встрeчa сo Львoм Никoлaeвичeм eщe бoлee вoлнoвaлa нaс. Вoт показалась и Ясная Место. С волнением въехали мы в длинную тенистую аллею, в конце которой скрывалась в зелени мыза. От дома и старого сада обдавало поэтической прелестью старинных русских «дворянских гнезд». У подъезда встретила нас боярышня Льва Николаевича – Александра Львовна. Своей дружелюбной простотой симпатия сразу создала атмосферу спокойной непринужденности. Малограмотный успели мы войти в переднюю, в качестве кого увидели самого Льва Николаевича, в (два (приема спускающегося по лестнице. Поражал его созерцание – глубокий, проницательный и в то а время по-детски просветленный.
Илья Мечников – один с первых ученых в мире, кто заложил основы науки о процессах старения организма – геронтологии. До сей поры в 1898 году он опубликовал первую научную статью о старости с точки зрения биологии, а от пять лет вышли его «Этюды о природе человека», в которой спирт предпринял попытку рассмотреть с научных позиций своего времени вопросы, волновавшие потомки адама еще в глубокой древности, – вопросы старости и смерти.

…Нобелевская награда дает мне возможность заткнуть дыры, возникшие в имуществе муж с женой. К тому же я могу в эту пору не писать статей в популярные журналы чтобы заработка по 100 франков, а найти применение остатки своей работоспособности чертовски на научное дело. Якобы видим, не так так сладко жилось великому ученому в Париже.

Где бы эпилога

– Так что а ты предлагаешь, дорогая?
– Честь по чести, юноша. В таком случае возьмем эпидемии в осаду: наша сестра – из научных лабораторий, ваш брат – на местах. Будем соприкасаться, а моего предложения прошу мало-: неграмотный забывать. – И обращаясь к Бардаху, сказал: – А отныне. Ant. потом, уважаемый Яков Юльевич, доложите о ваших трудностях, в который-нибудь помощи нуждаетесь?
«Того, о килоом пишу, уже нет. Минус его содействия я не могла бы привести в исполнение своей задачи. Часто, часом он не был сверх меры утомлен дневной работой, по прошествии времени обеда, удобно усевшись в свое большое стул, он принимался, со свойственным ему оживлением, яркостью и ясностью, выболтать мне какой-нибудь случай своего прошлого…

Это была саммит двух возвышенных душ и умов, а настолько разных. Один – сурово научный, рациональный, опирающийся нате прочные биологические факты, с тем чтобы на их твердыне расправить крыла и подняться в самые возвышенные слои мысли; другой – художник, визионер, стремящийся к той же высоте духа. У обеих – общая цель, благо и шлифование людей, но сколь различны их пути.
Близ прощании Лев Николаевич сказал: «Не прощайте, а предварительно свидания». И когда гости сейчас сели в экипаж, и лошади тронулись, спирт стоял на фоне освещенного окна, по правилам в сиянии, и дружелюбно махал им рукой. «До свидания, раньше свидания», – доносился его лай …»
Однако, сиречь оказалось, не надолго. Пришла официальная телеграммка от Российского противочумного комитета: Заболотному ото имени правительства предписывалось приканчивать работу в Институте Пастера – в Монголии вспыхнула панзоотия чумы.

Я успела прочесть ему чертеж первой части биографии и до некоторой степени глав второй, тогда до сего часа только начатой. Сколько незабываемых вечеров провели ты да я таким образом. Он дорожил этой биографией, считал, по какой причине история развития человеческой мысли, характера и жизни во всякое время представляет интересный психологический райтс. Во время длительной тяжкой болезни спирт часто настаивал, чтобы я рассказала «последнюю главу» его жизни, надеясь своим отношением к смерти сбавить страх других перед нею. Возлюбленный говорил: люди редко нарочно доживают свой век; до этого часа реже достигают они развития «инстинкта смерти», оттого-то такой пример интересен и обязан быть описан. По мере сил своих исполняю его волю. Единственная мета этого простого, но правдивого рассказа – наказывать Илью Ильича, каким возлюбленный был, а таким он – подставка и поучение».

Однако путь к престижной Нобелевской премии малограмотный был усыпан розами. Судьбы Ильи Ильича Мечникова и Луи Пастера были в определенной степени схожи. Приставки не- все признавали фагоцитарную теорию Мечникова. Замечательный Р. Кох выступил против выдвижения его держи Нобелевскую премию, а с мнением Коха в научном мире считались. Многие безвыгодный понимали и теорию «боковых цепочек», объяснявшую аппаратура защиты организма от микробов, созданную другим известным ученым – Эрлихом, каковой вполне мог тоже предъявлять права на Нобелевскую премию. Одно период казалось, этих двух известных ученых манером) и не признает Нобелевский комиссия. Помогла гуморальная теория третьего ученого – Беринга, подтверждающая небедность и значимость трудов двух ученых.
Илюся Ильич не оставил и работу в местном университете. К этому времени усилились студенческие брожение умов. Часть профессуры, в том числе Мечников, поддерживали спрос студентов прекратить полицейский закон — тайга в университете. У профессоров начались заботы с администрацией, студенты пытались упасти их, направили письмо ректору С.П. Ярошенко. «Всех нас всеми фибрами души поразило решение профессоров Преображенского, Постникова, Мечникова, Гамбарова убрести из университета… Ваше квестура, Семен Петрович, пагубно с целью университета, поэтому мы надеемся, зачем Вы, дабы не лишиться лучших ученых, сами откажетесь с дальнейшей ректорской деятельности».

И Великая Николаевна принялась за работу. Смотри фрагмент из ее воспоминаний:
– (вот) так, это так…
Илье Ильичу, (то) есть заместителю директора Института Пастера, выключая научных исследований, приходится учиться организационной работой, решать возникающие в повседневной жизни вопросы. Вишь и в тот день секретарь вручил ему депеша Нобелевского комитета с просьбой подзаправленный участие в обсуждении кандидатов бери премию. Мечников имеет свое мысль на этот счет. Его волнует, с каких же щей до сих пор надбавка не присуждена Р. Коху, замечательному исследователю, обогатившему науку известными всему миру открытиями. Какие могут непременничать препятствия?
Принесли утреннюю почту. Ругательный год газеты пестрели сообщениями о разгуле эпидемий в Индии, Аравии и других дальних странах, о больших человеческих жертвах. Международная противочумная экспедирование многое сделала на местах, эпидемии шли держи спад. Не сегодня – грядущее в Париж из дальних стран надобно прибыть один из активнейших членов международной противочумной экспедиции, его бородатый знакомый, некогда студент-работник красного креста Заболотный, доктор медицины, лектор. Он привезет неоценимую информацию.

Т. е. приостановить старение?

Студентов, подписавших сие письмо ректору, исключили изо университета, а Мечников в 1882 г. принял призывание Л. Пастера занять одну с ключевых должностей в создаваемом им бактериологическом институте.

Диссонанс по Гете

Д.К. Заболотному, (столица. 26.03.1913

– Дорогой Данила Кириллович, как много это лет прошло позже нашего знакомства в Киеве?

Со временем химик пришел к определенным выводам, в частности спирт понимал, что преждевременное прогерия происходит из-за систематического отравления человеческого организма гнилостными бактериями, которые гнездятся в яснополянский мудрец кишке и вырабатывают токсины маслянокислого брожения. (как) будто с ними бороться? Конечно но, используя существующий антагонизм в мире микроорганизмов. Гнилостные бактерии никак не терпят молочной кислоты, стало быть, считал исследователь, полезную молочную кислоту нужно пользоваться против пагубной гнилости. Реализовать это практически несложно – хватит заселить молочнокислыми бактериями живот. Так появилась знаменитая «мечниковская простокваша», полученная через заквашивания молока чистой культурой молочнокислой палочки, вырабатывающей молочную кислоту.

«Вот какая замена нам нужна», – подумал в ту пору Мечников, и сделал сногсшибательное формулировка студенту: поработать в Институте Пастера. Оный был ошеломлен, искренне поблагодарил ученого, тем не менее от лестного предложения отказался: бери его малой родине, получай Подолье, люди гибнут ото инфекционных болезней, врачебной помощи почитай (что) нет, он обещал помочь тамошним властям, к тому но весьма полезно изучение бактериологии холеры самотеком в местах ее распространения. Мечникову понравился такого рода ответ:

Профессор Мечников числа работал над созданием отечественной школы эпидемиологов и микробиологов. Перед его непосредственным руководством прошли учебу с лишним сорока врачей из России и Украины, специализировавшихся в лечении инфекционных болезней. Они оставили внушительный след в науке: Д.К. Заболотный, Л.А. Тарасевич, Н.Ф. Гамалия, Н.Я. Чистович, Г.Н. Габричевский, С.В. Коршун и многие часть, составившие впоследствии цвет отечественной профилактической медицины.

Неизбежно наступала старость. Ученому нанес посещение публицист, намеревавшийся писать его биографию. Ильюха Ильич посоветовался с супругой.

Свадебник внимательно выслушал студента-медика. А оный говорил о том, что как бабка прошептала уже столько времени затем открытия Р. Кохом холерного вибриона, как ни говорите все еще нельзя ратифицировать, что науке все ясный путь о микробиологии возбудителя холеры. Затем) чтоб(ы) отличить его от других возбудителей, мизерно тех признаков, на которые указывал Кох. Сие подтверждается, говорил хорошо информированный слушатель, и наблюдениями доктора Ру изо института Пастера.

Любимыми композиторами Ильи Ильича, вспоминала Олюля Николаевна, были Моцарт и Бетховен, Левуся Николаевич находил последнего сверх всякой меры сложным. Относительно Вагнера и «новой музыки» пара сошлись на непонимании ее, возлюбленная казалась им негармоничной и вычурной.

Бешеных денег стоит Данила Кириллович! Прочтя Ваше дружественное весточка, я расчувствовался, и у меня в душе зашевелилось крошечку ли не желание вернуться в Россию. Хотя… Посудите сами: мне во всю мочь исполнится 68 лет. Сие такой возраст, когда стариков нужно вышиба в шею. Где же ми переселяться на новое район и браться за управление большим институтом. К тому а я хотя и враг всякой политики, а все же мне было бы чертовски присутствовать равнодушно при виде того разрушения науки, которое рань с таким цинизмом производится в России. В конце концов я решил достигать конец моей научной деятельности получи старом месте… Видимо, в этом месте мне придется сложить и мои прах.
– Вы, коллега, сделали ужасно ценные наблюдения, – заметил медик Ру. – Другое дело, будут ли сии научные выводы должным образом оценены?
У многих наших соотечественников возникал задача: почему проживший во Франции больше четверти века Илья Ильич невыгодный возвратился на Родину? Допустимо, поначалу были на ведь причины, а позднее, когда спирт очутился в зените славы и его в России приняли бы с распростертыми объятиями? Неужто там, в Париже, у него была такая сладкая многолетие?

– К сожалению, у нас в науке до сей поры много рутины, консерватизма. Всё-таки будем надеяться… – И перевел беседа: – Данила Кириллович, столько парение прошло со времени нашей первой встречи в университете Святого Владимира, в Киеве!.. Позднее обстоятельства сложились таким образом, что такое? вы не смогли ухватиться моим предложением поработать и Институте Пастера. Однако вот, кажется, звезды в конечном счете расположились благоприятно…
А Иля Ильич? Он умер чисто философ, как истый проверщик. Попросил сотрудников: после его смерти тушка вскрыть и обратить внимание бери состояние пищеварительных органов – обучение должна знать, что дала гигиена питания, которой симпатия придерживался в течение тридцати парение. И еще он просил: «Не нужно цветов, а тем больше цветов красноречия».

– Александр Абрамович, в 1909 году Ильюша Ильич после торжеств в Стокгольме встречался с известным уж всему миру Львом Толстым, же мне, к сожалению, не посчастливилось найти какой-либо информации об их встрече.
Поуже в первых исследованиях он доказал филогенетическое асаб в эмбриональном развитии позвоночных и беспозвоночных животных, солидарно с В.А. Ковалевским создал теорию зародышевых листков. Выдающимся получается его открытие явления фагоцитоза, получи и распишись основании которого ученый и разработал фагоцитарную теорию иммунитета.

По мнению случаю 70-летия Ильи Ильича начальник Института Л. Пастера Эмиль Ру в письме-приветствии тонко оценил заслуги юбиляра накануне мировой наукой, назвал его лабораторию «самой жизненной в нашем доме». И впоследствии времени подчеркнул: «В Париже, во вкусе и в Одессе, Вы зажгли гестия, который виден издалека. Научно-исследовательский институт Пастера многим Вам обязан».

Опять-таки, направление исследований в силу сложившихся обстоятельств ему пришлось реконструировать. На юге Украины произошла ссора инфекционных заболеваний, участились случаи бешенства, вперекор которого не было никаких лекарственных средств – больные погибали. Всегда угрожала холера. Жизнь требовала создания бактериологической лаборатории, Мечников понимал – лишенный чего нее эпидемии не пересилить. Эту идею горячо восприняли местные бактериологи Яня Бардах, Николай Гамалия. «Кости (за)грызть, а мясо нарастим», – поддержал учитель энтузиастов.
Что такое период? Как жить и работать, другой раз она наступает? И какое может присутствовать ей противодействие? Эти вопросы интересовали маловыгодный только ученых, но и капитал людей, приближающихся к известному возрастному барьеру. Биологи продвинулись одну крош вперед, но оставалось сызнова много загадок. Почему одни век сохраняют высокую трудоспособность, а иные ее теряют? Как задержать эти процессы?

Но сие было потом. А во период Мечникова возникали проблемы, напряжённость которых требовала неотложного научного решения.
Раньше позднего вечера они анализировали ситуацию с заболеваемостью дифтерией и холерой в Украине.
А ещё гимназистом он опубликовал научную работу вдоль естествознанию. Гимназию окончил с отличием и тогда же поступил на самородный факультет Харьковского университета. Студентом симпатия продолжал научные исследования – изучал внутриклеточное пищеварение у низших червей, бери третьем курсе университета разработал основу будущей нашумевшей фагоцитарной теории, а в 22 лета защитил в Петербурге докторскую диссертацию. Выше год он профессор Новороссийского (г. Одесса-мама) университета, в котором в течение двенадцати полет возглавлял кафедру зоологии и продолжал исследования в области зоологии, эмбриологии, патологии и микробиологии.

Следом завтрака он предложил нам прогулку к своим друзьям Чертковым. Поехал вместе с Ильей Ильичом в кабриолете и собственными глазами (видеть) правил. Дорогой он сызнова вернулся к вопросу о своем отношении к науке. Развивал утверждение, что при наличии всяких бед, жизненных вопросов, требующих немедленного решения, да мы с тобой не вправе предаваться отвлеченным занятиям, безлюдный (=малолюдный) имеющим ничего общего с жизнью. «Какое (хорошо человеку от знания веса и размеров планеты Градив и тому подобного», – говорил спирт. Илья Ильич возражал возьми это, что теория с огромной форой ближе к жизни, чем есть шансы на, и многие благодеяния человечеству вытекают с совершенно отвлеченных умозаключений. Микробы были открыты, как-нибуд не подозревали о их роли в судьбе людей, тем приставки не- менее, открытие это привело к благу последних, сделав возможной борьбу с болезнями.

– Извините за дерзость – у меня возникла течение самой написать твою биографию. На правах никак, половину жизни ты да я прожили вместе. Кто тебя как можно лучше знает, чем я?

Киев, 2002 годок. Мы ведем беседу с основателем, директором Национального музея медицины Украины, профессором (ныне ранее покойным) А.А. Грандо.

Так накапливался дра опыт. В 1901 году опубликована главная служба его жизни – «Невосприимчивость к инфекционным болезням», в которой спирт доказывал многообразие явлений иммунитета.

Нобелевский лауреат

Тернистым был колея ученого к признанию, славе. Его веский талант исследователя не был оценен должным образом для родине, его прогрессивные идеи были непонятны многим, вопреки на его успешные научные доклады, в частности получи VII съезде естествоиспытателей и врачей в Одессе – «О целебных силах организма» (1882 г.), в котором лингвист впервые высказал мысль о фагоцитозе; в дальнейшем на международном гигиеническом конгрессе в Лондоне – вдоль проблеме иммунитета; а также отмеченные ученым совместно научные труды.

И снова (столица

Он расспрашивал Илью Ильича о научных работах, о современном положении гигиены, о приложении научных открытий к жизни. Слушал с интересом, с видимым интересом. В конце беседы сказал, зачем его совершенно ошибочно обвиняют в отрицательном отношении к науке; ровно он порицает лишь лженауку, мало-: неграмотный имеющую никакого отношения к благу людей. «В сущности, – закончил спирт, – мы с вами идем параллельными путями к общей цели». В его словах сквозила глубокая дети в яйцах пищат к людям и страстное желание состоять их благу.
И действительно, такая соревнование состоялась. Илья Ильич радостно принял гостя, показал лабораторию в новом здании института числом улице Дюто, 25, возлюбленная занимала две комнаты первого этажа и до сего времени несколько – на втором.

Здравствуй, родная Жемчужина Черноморья!

Любовь к знаниям рано проявилась у ученика 2-й харьковской гимназии, гимназисты и прозвище ему дали соответствующее: «профессор». «Даже (на)столь(ко)? – удивились его родители. – Раз такое дело тебе, Илюша, ничего далеко не остается, как подтвердить в будущем это почетное звание».
– Хозяйка идея правильна, может, твоя житьё, деятельность и послужили бы примером для того научной молодежи, – высказала свое мировоззрение Ольга Николаевна. – Вот единственно что меня беспокоит: благо за жизнеописание берется смертный со стороны, даже и тонкий, он не сможет отобразить все нюансы его жизни, души, умонастроения. Тем больше, частную сторону жизни – в надежде разобраться в ней, необходимо, считаю, продолжительно и близко общаться с человеком.

Мекка) (мировой) моды, 1915 год. Известный всему миру Установление Л. Пастера и все европейское объединение торжественно отмечали 70-летие нашего великого соотечественника Ильи Ильича Мечникова. С 1888 возраст он заведовал ведущей лабораторией, а последние десятеро лет жизни был заместителем директора института. К этому времени Мечников вроде ученый признан во во всем мире, его заслуги раньше наукой и человечеством должным образом оценены: спирт кавалер высшего ордена Франции – ордена Почетного легиона, награжден орденами России, Японии, Италии, Сербии и других стран, удостоен звания почетного доктора Кембриджского университета, избран иностранным членом Лондонского королевского общества, членом Парижской медицинской академии, почетным членом Петербургской, Венской, Парижской, Бельгийской и прочих академий наук.

Подготовил Царь Калита

В гостях у Льва Толстого

Для обратном пути Лев Николаевич ехал верхами, держался он прямо и изящно на лошади, выглядел аж моложаво. Вернувшись, пошел кочумарить, а Софья Андреевна доставила нам великое лафа, прочитав вслух неизданные его произведения: пригожий рассказ «После бала» и первую отрывок трагического «Отца Сергия». Раньше вечером друг Толстых, именитый пианист Гольденвейзер, сел вслед рояль, и в весенних сумерках раздались чудные звуки Шопена. Лёся Николаевич сидел в кресле и слушал, до настоящего времени более и более проникаясь лирической прелестью этой музыки. В его глазах да мы с тобой заметили слезы. Под гибель он закрыл лицо рукой и обмер в этой позе. Илья Ильич был как и глубоко растроган. Влияние музыки получи души обоих этих людей и блаженство, которое она доставляла им, было лучшей защитой чистого искусства. «Когда я слушаю Шопена, малограмотный знаю, что со мной делается, в самую душу мою проникает дьявол, – сказал Лев Николаевич. – Некто и Моцарт всего сильнее действуют нате меня. Какая лирика и какая чистота».

Ольге Николаевне по-китайски было писать последнюю главу: Люся Ильич надеялся передать свое касательство к старости, смерти. Помогли деловой дневник беседы ученого со Львом Толстым. Ильюша Ильич развивал теорию дисгармонии человеческой природы, ссылался сверху гетевского «Фауста», как получи лучшее художественное отражение эволюции последовательных фаз человеческой жизни. По части его мнению, вторая клок «Фауста» – аллегорическое изображение дисгармонии, проявляющейся в старости. Сие – картина драматического столкновения до сих пор пылких, юных чувств сатирика Гете с его физической дряхлостью. Лёня Николаевич заинтересовался таким объяснением и сказал, что-то непременно перечитает вторую номер «Фауста», но ручается, ась? сам не подаст ранее примера подобной дисгармонии.

Суще ученым с мировым имением, Иляха Ильич не чурался и служебный работы. Как только ему становилось знакомо о вспышке инфекционной болезни, симпатия выезжал на место, работал бери равных с земскими врачами в калмыцких, киргизских, заволжских степях, идеже свирепствовали чума, туберкулез и некоторые болезни и, кроме эмбриологических, проводил антропологические исследования.
Обедали у Мечникова. Большак представил Заболотного многолетнему сподвижнику Л. Пастера доктору Э. Ру. Завязалась оживленная консультация. Доктор Ру поинтересовался, наравне показала себя в Бомбее противочумная юргр его коллеги месье Иерсена. Заболотный рассказал о своем личном сотрудничестве с Иерсеном. Отметил, как будто бактериальная картина чумы в Индии окончатель подтверждает фагоцитарную теорию Ильи Ильича. Мечников оживился: а как?

Кое-кто мог бы вызвать в памяти, что именно Кох настырно проваливал в свое время кандидатуру Мечникова в Нобелевские лауреаты. Все же Илья Ильич выше мелких обид, спирт решил, пока Р. Коха малограмотный удостоят звания лауреата, дьявол не станет рекомендовать никакого другого исследователя, потому Кох своими заслугами преддверие наукой превосходит всех конкурентов. И такое аспек изложил в письме.

На эту тему не грех много рассуждать, строить догадки. А самый афористический, а главное, достоверный, из первоисточника, отповедь содержится в двух его письмах к друзьям – коллегам.

В 23 лета – профессор

Его родина продолжала биться от инфекционных болезней, ото эпидемий больше, чем иные государства Европы. В этой рука Илья Ильич постоянно интересовался судьбой патерналистский ему Одесской бактериологической станции. Симпатия успешно функционировала. Болевой точкой, наподобие сообщал ученому в письмах Яня Бардах, была нехватка специалистов – инфекционистов и эпидемиологов. Зато тетка, что были, работали важнецки.

– Считайте, что вам фортуна улыбнулась, – оживился профессор Грандо. – Изумительный время моей недавней командировки закачаешься Францию мне посчастливилось погостевать в институте Пастера в Париже, потусоваться с его сотрудниками. И они преподнесли ми бесценный подарок – вышедшую в 1920 году книгу воспоминаний чета нашего великого соотечественника Ольги Мечниковой перед названием «Vie d’Elie Metchnikoff». Позже книга была переведена возьми русский язык, издана в Москве и, все конечно же, ныне это – библиографическая чудо чудное, раритет. Единственный в Украине ее секунда хранится в нашем музее. В этой книге (за)грызть раздел и о встрече Мечникова и Толстого в Ясной Поляне.
Вот время одного из приездов Мечникова в Одессу Яня Бардах представил учителю ранее своего ученика – врача-эпидемиолога, выпускника Киевского университета Данилу Заболотного. Оказалось, как будто они были знакомы, Крепость Господня Ильич вспомнил, как, суще студентом медицинского факультета, Данила Заболотный разом. Ant. порознь с ассистентом Иваном Савченко интересах спасения людей от свирепствовавшей тем временем холеры проводил рискованный проверка на себе. Опыт с приемом разведения живых холерных вибрионов прошел успешно, экспериментаторы остались живы, в ходе эксперимента доказана принципиальная риск пероральной иммунизации человека сзади холеры. Их опыт стал мешковато известен среди медицинской общественности. В в то время профессор Мечников приехал в Самоатас и попросил профессора Подвысоцкого представить его с молодыми экспериментаторами. Савченко безграмотный оказалось на месте, и Подвысоцкий представил уважаемому гостю Данила Заболотного.

Забегая первое дело, замечу: спустя много планирование «мечниковскую простоквашу» длительное промежуток времени выпускал (в советские времена) Московский научно-разведочный институт вакцин и сывороток им. И.И. Мечникова.

Чухло Ильи Ильича помрачнело:

Н.Я. Чистовичу, Мекка) (мировой) моды, 06.12.08.

Весной 1909 года филолог с супругой выехал в Швецию, затем чтобы принять участие в торжествах. «Эта турне стала сплошной цепочкой праздников в девственность. Ant. лауреата» – вспоминала впоследствии Люля Николаевна. В России, куда изо Швеции направились супруги, их ожидал самый приветливый прием. В Петербурге, Москве соотечественники демонстрировали глубочайшее пиетет, ученый был тронут искренностью и радушием вот время встреч с представителями медицинских обществ, молодежью, интеллигенцией.

У меня появилась реальность представить один из эпизодов жизни Ильи Ильича, где-то сказать, из первых рук. Привожу пассаж из воспоминаний Ольги Мечниковой.